Saltis

5 августа 2006

Снятся ли Фредди Крюгеру страшные сны? Просыпается ли Джек Потрошитель в холодном поту? Прячется ли Ганнибал Лектер под одеялом, углядев в тени старой ивы ведьму? В тёмном лесу жертвой становится тот, кто первым испугается. Второй – хищник поневоле, убийца по обстоятельствам. Злодеи из комиксов вызывают гораздо больше симпатии тем, что не задаются глупыми вопросами. Завладев особой силой, зачастую путём продолжительных стараний, а не на халяву типа быть укушенным бешеным деревом… Завладев особой силой, они начинают преобразовывать мир на свой манер. Уверенными хаотическими шагами продвигать его к утопии утопленников.

Это всё насчёт второго фильма про человека-паука. Решив покончить с героическим костюмным прошлым, он наблюдает, как два асоциальных элемента избивают одного, но зато социального. Что делает спайдермен? Он пожимает плечами, отворачивается и уходит. О том, чтобы разбить пару рож без костюма не может быть и речи. Это противоречит уставу настоящих героев. Совсем другое дело – большую часть картины рефлексировать на достоевщину и продолжать транжирить дар. И всё это без иронии, которая присутствовала в мультфильме. Не читайте советских газет, не смотрите американских блокбастеров.

Как ты можешь говорить о комиксах, когда там бушует в о й н а ?

Война. Rush hour in the death camp. Тысячи мужчин испытывают самое яркое событие в жизни. Об этой войне они будут рассказывать, этой войной они смогут накрыться, в этой войне скрыть честью своё банкротство. Мне страшнее видеть мужчин, которые нуждались в войне, но не получили её. Мужчин, не пользующихся своей силой. Задающихся глупыми вопросами. Снятся ли Фредди Крюгеру страшные сны?

25 июля 2006

Поросль нации. Идеологи-бородачи оборотной стороны страны говорят о солдатах, которые на подошвах кирзовых сапог втопчут демократию в грязь и норовом своим наглым восстановят диктатуру арматуры. Давно ли они видели этих призывников национальной идеи? Неформалыши, протыкающие себе жабры по всему телу, и неформалышки, обнажающиеся до жала. Всё, в чём заключается их борьба за свободу против системы – разрисовать тетрадку и нассать в подъезде. Повадки сутенёров, привычки проституток и гордость от осознания того, что имя тебе мусор, а дом – помойка. Мечты о поступках ни во что не эволюционируют, оставаясь мечтами, разбавленными в гламуре чёрных цветов.

Днём в микрофон о желании разрушить весь мир, вечером просмотр реалити-шоу “война Израиля с Ливаном”, а утром в школу. Мы ползаем по земле увядших цветов. Обо всём в прошедшем времени. Кто там выдумал “он умер естественной смертью”? Какой ещё смертью можно умереть? Можно только жить неестественной жизнью. В религиозно-истерический день Ап-са Дьявол будет переписывать наши надгробные плиты.

Здесь лежит гомункул.

Здесь лежит суррогат.

26 июня 2006

Чтобы ощутить себя полноценным участником социальной жизни государства мне приходится совершать прогулки по Некрополису. По вымирающей на глазах у города деревне. Люди в мятых одеждах и оборванных телах слоняются по мертвецким улицам – мужчины в режиме автопилота, женщины в режиме автопелотки. Здесь множество собак, но ни у одной из них нет хозяина, они просто ночуют во дворах. Маленькие курчавые цыганята пинают старые шины и каркают так громко, что невольно им хочется сделать замечание – на кладбище не принято так шуметь. Деревянные бараки без занавесок на окнах, бутылка водка, и храп отца. Я нигде не чувствую такой леденящей красоты как там. Думаю, рай должен выглядеть именно так, потому что там всё пропитано святым духом, там всё столь убого, что даже смерть никогда не придёт в эти места и не соберёт причитающихся смертников. Побрезгует.

3 июня 2006

Торжество ничтожества. Дышать следует тихо, так, чтобы не заметили. Я всегда за спинами тех, кого выбирают. Кто знает – награждать их будут или расстреливать? Глаза лучше прятать, иначе они проболтаются. Лучший человек на земле – это папа, потому что от него можно быть в зависимости. Любая ответственность – хомут и ядовитая змея в руке, её нужно сбросить. Не замечайте меня, я никто, и это прекрасно. Обо мне никогда не скажут "умер такой человек!", значит, я буду жить вечно. Вечно смущаться и стараться побыстрее уйти. Вечно избегать рукопожатий, убегать от вопросов. В моём телефоне короткие гудки.

Горе от ума. Курить, в сущности, не вреднее, чем постоянно предупреждать о вреде курения. В царстве слепых кривой не всегда царь, иногда он всего лишь кривой. По сути, тот же олигофрен, только в обратную сторону выгнутый. Но они ведь изолированы от общества, мне же приходится постоянно с ним соприкасаться, снисходить до быдломаных предложений, зарабатывая статус жлоба. Мыслитель обречён не только на одиночество, но и на перманентное состояние недовольства. Я бы жал вам руки только в перчатках. И хуже всего, что когда обо мне напишут "умер такой человек!", вы будете жрать свои полуфабрикаты и с большой охотой перелистнёте на страницу слухов о знаменитостях. В моём телефоне длинные гудки.

Серость. Я появился в роддоме, а исчезну на кладбище. У меня есть работа, дом, семья. Мне хочется другую работу, другой дом, и уж точно другую семью. Когда-нибудь я выкрою время и осуществлю все мечты. Приберусь на журнальном столе, стану сверхчеловеком и устрою революцию. Тайлер Дерден – это про меня, это то, кем я буду завтра. Каждый день я молюсь в офисе, приношу в жертву доклады своему Шаману и поклоняюсь Расписанию. И это естественно. Это так и должно быть. Это нормально. В моём телефоне автоответчик.

3 апреля 2006

Узкая лесная тропка теряется в зарослях деревьев. Кто-то проходит по ней, громыхая оркестром, кто-то шуршит и озирается как шакал с сигаретным именем. Одни идут по звёздам и солнцу, другие бросают хлебные крошки, чтобы вернуться обратно. Есть и те, что не признают протоптанных дорог и ломятся через чащу, чтобы первым познать неизведанное. Последние же стонут о том, что им попался лабиринт, и в нём приходится плутать и блуждать, и никаких клубков не хватит, чтобы найти выход. Не вдаваясь в подробности, что там, в этом выходе, припомню, что лабиринт как таковой был построен, чтобы спрятать в нём чудовище. И построен он был по воле человека. Блуждающий не поднимает головы и не видит прозрачных стен. Он продолжает корить судьбу.

В жизни практического каждого персонажа есть тот мотылёк счастья, который приводит к краю пропасти. А для кого и пропасть - счастье. Отличить мотылька счастья (перешли его десяти своим друзьям) от обыкновенного должна помочь интуиция, но на эту дрянь рассчитывать не приходится. Моя интуиция занялась проституцией, и без денежного лелеяния правильных вариантов не подсказывает. Как перед смертью богу позвонить и наткнуться на "абонент недоступен", потому что бог занимается петтингом и отключил телефон. И ты один на один со своей проблемой. Без страховочной верёвки. И даже без капсулы с ядом. Вообще, проблемы - это наши сверстники (иногда и наоборот). Мы растём, и вместе с нами растут наши проблемы. Проблемы начинают носить пиджаки, пить, курить, трахаться, ругаться, делать важный вид и хотеть материального благополучия. Хьюстон, у нас...

Люди всё-таки очень романтичные существа. Вместо Статуи Системы стоит Статуя Свободы. Помилуйте, какая свобода? Остановись на мгновение (ты прекрасен!) и подумай, а делаешь ли ты сейчас то, что хочется? Деньги зарабатываешь, чтобы пожрать-посрать-и-сдохнуть? Тот, кто не знает, из какого окна завтра будет видеть рассвет - тот свободен. Другое дело, способен ли я на свободу? Откажусь ли от Системы и её условий? Кто сказал "дети цивилизации"? Цивилизация бесплодна. Мы сидим в утробе мегаполисов и мечтаем о неведомом. Свободные люди не думают: "Как хорошо! Я свободен!". Они думают: "Бля, где бы чего пожрать?".

29 марта 2006

Пиво без алкоголя, сигареты без никотина, секс без обязательств. Это следствие так ненавидимого мною словосочетания "стиль жизни". Какая же это жизнь, это шагание по поребрику длинной в шестьдесят лет с целью доказать, что ты не пьяный. Лишь бы в рамки себя загнать и сгноить.

Ах, какая кукла. Все слова заменяет мимика, умишко припудрен и загримирован. С куклой можно танцевать, куклу можно целовать, с утра и до утра, на раз и даже на два, ну, а потом – ерунда. Не в шкаф кормить моль, а в мир вытолкнуть к обоюдной радости. Высушенная сегодня, перевозбуждённая завтра. С тобой хорошо заниматься ленью. Я приветливо подмигнул в глазок, а затем закрыл дверь на оба замка. Пленён другой.

Кукла танцует, кукла целуется, с утра и до утра, на раз и с кем-то на два, ну, а потом – ерунда.

20 февраля 2006

Ночь шёпотом оседающего снега. Так тихо, что кажется – Вселенная перестала расширяться и взяла паузу. Мы все молчим, в нас нет импровизации. Холодная стена тупика подпирает спину. Счета заморожены, кредитка разрезана пополам, вы – консервный банкрот. Что скажет стая? Что подумает мама? Как смотреть в эти глаза в зеркале? Сделаем вид, что я заболел. Простудился ещё в прошлом году, и всё хвораю. Обернулся пледом, оставил остывающий чай на столике, уронил книжку и уснул.

Где ты, ещё не достигший всего этого? Где ты, аквариум амбиций и жерло желаний? Ты сдирал кожу с живых и брал города, поражённые чумой. Ведь я же знал, что медаль за заслуги может заслуженно удушить. Ты был мне интересен. Кто убил тебя, демон? На моих пальцах кровь. Знакомая, но уже не моя.

Я выбросил белый флаг. Настал черёд поднять чёрный.

15 февраля 2006

Твёрдым размашистым шагом по городскому антуражу. Шарфы свисают до земли, плетутся по лужам, собирая грязь и мусор улиц. Штампованные сгустки индивидуальности имеют одно отражение на всех – созерциник в чёрном пальто. Мы, рождённые в городе Ералашаиме, необходимый атрибут в вашей жизни. Коктейль из ницшеанства и буддизма, который хочется, но боязно испить. Наша дружба – подчинение, а любовь – унижение, и этого от нас ждут люди. Они хотят, чтобы их короновали ошейником и посадили на цепь.

Лучше всего у нас получается жечь книги и писать им на смену новые. Делать из современности средневековье. Обаять, отравить, обмануть. Если бы Иисус жил в наше время, он был бы одним из нас, продавцов ложного ощущения свободы. Настоящий шик – организовать революцию и предать её интересы. Когда тебя даже предателем называют с уважением. Стая молодых и агрессивных психотерапевтов. Тело искалечено, сознание расширено, душа прокурена. Декатанцы, малышка, с ночи и до утра. Декатанцы. Готтюгенд.

24 декабря 2005

Фашизм. Злой дух, живущий под кроватью неспящих малышей. Фашизм, Гитлер. Сигнал для перехода в повышенную тональность для твоего собеседника. Фашизм, Гитлер, Третий Рейх. Мерзость, дрянь, сволота, чума, гнида. Одно слово, один жест превращает их в дальтоников – коричневая рубашка видится красной тряпкой. Самый интересный проект двадцатого столетия быстро оброс колючими мифами и оказался в клетке догматов. Не ищи, не ведай, не знай, но верь – это зло. Оболганное, преданное, с тремя ножевыми в спине, но всё же зло.

С праздником тебя, мой вынужденный сосед. Спасибо, что ты есть. Пусть ты никогда не понимаешь, что происходит. Пусть ты до сих пор с трудом самостоятельно ешь. Но каждый день, когда тебя вижу, я чувствую себя таким сильным, таким умным и великодушным. Это та польза, которую можешь принести ты людям. Это та жертва, которую можешь ты вознести на престол общества. И, боги, как же она гуманна, ведь ты даже не можешь осознать своей слабости! Живи как можно дольше, мой недалёкий друг. Живи засчёт обычных семей, коих много иль мало – они не могут дать того, что можешь ты. В нашем прекрасном мире лишних людей нет.

17 декабря 2005

Каждое поколение рвётся в бой. Крушит и ломает свою Берлинскую стену, чтобы откусить большие куски от свободы, но разбитый под ломами камень выпускает наружу дерьмо. Тёплые смрадные ручейки становятся больше, заполняя открытые для свободы умы. Окрысившись, поколенцы строят другую стену, на смену той, что разрушили. И рожают детей, чтобы те…

Самый выразительный взгляд – у циркового льва, который видит, как умирает в борьбе за свежее мясо лев дикий. Я хочу этот взгляд себе над кроватью.

Одежда обладает медитативными свойствами. Сперва заплаткой состояние пришиваешь к рубашке, затем рубашка ворошит в тебе это состояние. Щелчок пальцами – и рельефы нагромождаются на ландшафты. Рефлексия застукает вас в тот момент, когда вы меньше всего этого ожидаете.

11 декабря 2005

От меня не отрекалась любимая, меня не предавал друг – чему можно научиться у стоячей воды? День за днём продолжаю впитывать свои шесть килограмм самосовершенствования, свои шесть килобайт самоанализа. Моя карманная луна висит перед глазами неоткушанной грушей. Мы с ней петляем от одного открытого люка к другому. Я бы хотел поприветствовать тебя идущим на смерть, Цезарь. Но ты умер первым.

Распятый снисходит с креста и танцует капоэйру, только так его танец сможет сжечь пару сотен отравляющих жизнь фениксов. Под зелёным остроугольным небом по щиколотку в лазурном берегу искрится сгусток движений – орёт гигагерцами опера живого тела. Когда мир опомнится и перестанет крутиться вокруг него одного, придётся вновь забираться на деревянный крест, насаживаться на гвозди и притираться к занозам. Фениксы вылупляются из яиц и тысячей маленьких зубов ползут к ногам. Пусть будет ещё больней, ещё быстрей, ещё…

24 ноября 2005

Оранжевым: мне любопытно ваше смирение.

Улыбки, украденные с лиц античных статуй. Шуршание пакетов. Истинная вера в то, что всё начнётся хорошо, стоит всему закончиться плохо. Это прыгнуть с самолёта и ждать, даже не ждать, а знать, что парашют раскроется. Сам. Парашют раскроется сам, и не надо ничего трогать. Это самые счастливые люди на земле. Это кровь самых счастливых людей на земле. Счастливо живут недолго.

Красным: меня бесит ваше смирение.

Улыбки, украденные с лиц античных статуй. Перелистывание страниц. Всегда по двое, тишина убивает, мир можно сделать лучше. Ещё лучше. Ещё лучше, чем тогда. Молитва не сделает сильнее, молитва не зарубцует шрамы, молитва – это всегда “дай” вместо “дай мне шанс”. Ведёт неисповедимым путём – будь молитварью. И никогда не смей прощать меня без моего разрешения.

Чёрным: я устал от вашего смирения.

Улыбки, украденные с лиц античных статуй. Шелест ряс. Дай книге закрыться, посмотри мне в глаза. Если отец не параноик, откуда болезнь у детей? А если он был грешен, чего стыдиться вам? Страх-страх-страх-страх. Любимая приправа к любой духовной пище. Крест с мёртвым телом им и останется, неси ты его хоть как знамя, в ожиданьи знамения. Зачем спасаться, когда спасать нечего? Одна лишь песнь. Смир-рно!

18 ноября 2005

В прицеле снайперской винтовки, за неимением бинокля, падает снег. Шампанским бьёт ощущение того, что происходящее за окном – моих войск победа. Зима оказалась самой последней сигнальной ракетой, которой суждено было попасть в вертолёт спасателей. Как звучит эта фраза? "Сделали всё, что могли". Не надо. Сделайте всё, что нужно. То, что могли – это мы уже и сами.

Все краски – по квартирам, прочь с этих цветоаномальных улиц. Сезон дальтопланеризма открыт. Взятая трагичная пауза затянулась, и зрители позабыли, о чём весь этот театр. Кабуки одного камикадзе. Иссушенного или раздосадованного меня – какая, чёрт дери, разница? Деградация – это то же развитие, переверни график вверх иксом. За последние несколько суток осознал, что превращусь в такое же стадо, как и все вокруг. И это прекрасно. Умирать будет совсем не жаль и не обидно.

Только пока я ещё флуктация, открывайте двери, на пороге – вы. Кто-то в доме, кроме.

18 октября 2005

Не по пути с поэтами – мне лучше дышится, когда неба нет. Когда вместо него бесцветная заплатка, и люди смотрят только себе под ноги. Улучшать, делать себя лучше не так интересно, как избавляться от зазубрин на характере. В данный момент я – гладкая ледяная скульптура, не политая ещё вишнёвым сиропом. Надо встать на цыпочки, уцепиться за следующий выступ и лезть, стирая пальцы в кровь, пока перекур не окончился раком лёгких. Только так можно достать Луну.

Как бы я хотел вырвать все те колья, что сквозь полы твоего платья намертво вгрызлись в землю. Вырыть их и сжечь и дать почувствовать себя свободной на несколько лет раньше. Показывать навязанному окружению развязное привидение, которое они хотят и боятся увидеть. Привидение из холодных простыней. За многое уже успела заплатить тогда, как я отделался куда легче. Ошибка, длящаяся полгода – это не ошибка, это такой неучтённый правильный ответ.

С прошедшим, Фридрих. Мне пока нечем тебя порадовать. Я бы выпил с Дьяволом пива, но кошелёк пуст. А в долг он не даёт никому.

15 октября 2005

Жизнь расписана по оправданиям: детский лепет, переходный возраст, переломный период, кризис среднего возраста, старческий маразм. А во всё остальное время мы успешны и адекватны. Чтобы стать успешным, надо всё время противоречить самому себе и повышать контрастность на мониторе. У собаки, которая гоняется за собственным хвостом, больше шансов понравиться девочке, которая хочет вызволить какую-нибудь одну псину из приюта. Это же забавно. Успех находится в руках у священника, который от холода топит камин библиями, который от голода поедает мощи святых. Замкнутая причинно-следственная связь.

Обрюзгший октябрь льёт мелкие дожди за шиворот и распихивает по карманам жёлтые обрывки флоры. С деревьев свисает кожа, сползает мясо, обнажая кости осени. Город – одно сплошное кладбище девятиэтажных обелисков. Мне видятся серые чумовые тряпки, привязанные к головам прохожих. Смерть собирает свой джаз-бэнд и даёт концерты круглый год. Каждое утро потенциально фатально. Можно встать и с той ноги, но попасть в капкан.

7 октября 2005

Птица всегда одна и та же – только в руке она будет синицей, а в небе журавлём. Так персонажи марвеловских комиксов меняют наряд обычного человека на костюм супергероя перед лицом нешуточной опасности. Наряд, а вовсе не тело или ум. Разочарование от того, что Дед Мороз оказался папой, рождается в голове. Папа не всегда может быть хорошим Дедом Морозом, но может ли им всё время быть настоящий Дед Мороз?

Такие плюшевые слова как "Дед Мороз" или "папа" даже набирать приятно. В этом пафосном окружении смертей, крови и войн они выглядят одиноко. Они из каморки, окутанной тишиной, а праздник отдаёт басами где-то за стеной.

Добровольное погружение в себя с использованием запрещённых вещей-в-себе подобно постоянной медитации. Первые месяцы тело болит, потом наслаждается, а в один прекрасный день вместе с тобой с помятой постели поднимается привычка. Привычка чистит твои зубы, умывает лицо, ходит вместо тебя по улицам. А сам ты сидишь внутри и наблюдаешь. Странности, к которым стремился, перешли порог необратимости и действительно стали твоими. Примите поздравления в связи с исключением из состава тех, с кем пойдут в разведку. Зато со мной можно ходить в контрразведку.

Что я могу рассказать вам о Рабиндранате Тагоре? Ему дали Нобелевскую премию.

28 сентября 2005

Не стоит благодарить за работу, которая ещё не выполнена. Из-за ответного поклона ангел-хранитель может не успеть перехватить пулю, предназначенную для его клиента. Никакой настоечки, никаких симпатий – разве я брат сторожу своему? Дружить с ангелом всё равно, что жениться на проститутке. За всё заплачено, no regrets. Не так интересно знать, кто решил вас убить, как знать, кто решился спасти. Под словом “soulmates” (родная душа) подразумеваю именно это – ваши грехи делятся пополам. На страшном суде четыре ноги будут связаны одной цепью, и приговор один. Вот только глобальное потепление разморозило понятие греха. В двадцать первом грешно быть праведницей. Небеса давно изменили свой цвет.

Вот, куда я теперь хочу попасть – на кладбище ангелов-хранителей, умерщвлённых своими клиентами. Всё как везде – камень, эпитафия, чёрные розы. Зеркальным отражением сад надгробий через дорогу. Больше напоминающее раскопки археологов. Клиент всегда мёртв, но это ещё не повод не ходить на работу.

12 сентября 2005

Когда на этот город упадёт смерть в металлической клетке, давай не будем прятаться в погребах Великой Отечественной. Не будем сходить с ума, останемся оригиналами до конца. Давай условимся встретиться где-нибудь на пересечении твоего и моего мира, где концетрируются все эти чёртовы совпадения. Чтобы произошло ещё одно маленькое, и мёртвый город достался нам. Невозможно? Но ведь некому будет не верить нам. Первым делом я подарю тебе площадь Гагарина – судя по всему, родители хотели бы видеть тебя космонавткой.

Потом пойдём грызть руины общеобразовательных и музыкальных школ. Этих родильных домов подростковой циничности. Наворуем траурных платьев для недельных похорон всех тех, кого хоть однажды хотели убить. Я тоже очарователен в чёрном свадебном. Хочешь, когда всё это обоим надоест, ослепну и пойду тебя искать? Проверять, кого из нас память сотрёт быстрее.

Давай договоримся, где встретимся, если. Я уже готов к таким отношениям.